Летняя рапсодия [Сборник] - Грейс Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слушаюсь, босс, — кивнул работник.
— А я достану остальные продукты из джипа, — сказала Консуэла.
— Я помогу тебе, — вызвался Льюк.
— Там всего одна маленькая сумка, — отмахнулась экономка, — я прекрасно ее донесу. Оставайся с Джози. Ты почти не видел ее в последнее время; наверное, тебе не терпится поблагодарить ее за помощь.
Джози наблюдала, как Консуэла карабкается по высокому берегу к джипу; лицо девушки горело от стыда за то, что толстушка так неловко оставила их наедине.
Льюк прочистил горло, намереваясь что‑то сказать, адамово яблоко заходило вверх‑вниз.
— Консуэла права, я как раз собирался сказать, насколько ценю ваше сотрудничество.
— Можете не благодарить, мне это доставило настоящее удовольствие.
— Я хотел сказать еще кое‑что. Я… э‑э‑э… хотел извиниться за тот вечер…
У Джози вспотели ладони. Он мог говорить только о поцелуе, но зачем же тогда извиняться?
— Не имеет значения. — Джози упорно смотрела вниз, якобы разглядывая что‑то на земле. — Все это в порядке вещей.
— Я чувствовал себя виноватым, — он поддел камешек носком сапога.
Виноватым за поцелуй? Ничего себе «комплимент»! Джози выпрямилась и холодно сказала:
— Напрасно. Если уж кто и виноват, так это я.
— Да нет, ответственность лежит на мне. Не в моих правилах пользоваться тем, что…
— Пользоваться чем? — Она ничего не поняла. Что он хочет сказать, черт возьми? Звучит так, словно она слабоумное, беспомощное существо, не умеющее постоять за себя. И словно он имеет над ней какую‑то власть, что еще более унизительно. — Почему вы думаете, что можете чем‑то воспользоваться? — От этих слов повеяло еще большим холодом.
Льюк пожал плечами:
— Ну‑у, вы одна проводите медовый месяц, а я знаю… Знаю, как уязвим бывает разочарованный человек.
— Минуточку, — Джози подняла руку. — Вы что, думаете, я не понимаю, что делаю?
— Я не вкладывал такого смысла. Просто я считаю, при данных обстоятельствах вы, возможно, более восприимчивы к мужскому вниманию, чем обычно. Только и всего.
— А почему вы так считаете? — Она стояла, уперев руки в бока, гневно сверкая глазами.
Льюк опять пожал плечами:
— Ну, покупая путевку на ранчо, вы собирались провести здесь время с молодым мужем. И естественно, ожидали получить здесь какие‑то… какой‑то… опыт. По этой причине вы, может быть, легче идете навстречу мужчине, который мог бы оправдать ваши ожидания.
— Благодарю вас, доктор Фрейд, это весьма лестный для меня анализ. Я не знала, что вы еще и психиатр.
— А‑а‑а‑а! О‑о‑о‑о! — Этот вой, явно человеческий, раздался у них над головой — кто‑то кричал с площадки над обрывом.
— Консуэла! — выдохнул Мануэль; худощавый и жилистый, он выбежал из зарослей и, роняя на бегу собранный хворост, вскарабкался по обрыву с невиданной скоростью.
Льюк помчался следом, объятый тревогой. Консуэла давно стала для него самым близким человеком, он любил ее как вторую мать. Джози бежала следом.
Мужчины примчались одновременно; Консуэла сидела рядом с джипом, сжимая ладонью лодыжку.
— Змея укусила? — прокричал Льюк. Обменявшись с женой испанской скороговоркой, Мануэль взглянул вверх, на босса:
— Она говорит, что вывихнула ногу.
— О‑о‑о, — снова застонала Консуэла.
— У нас нет с собой льда? — Джози протиснулась сквозь мужские плечи.
Правильная мысль, подметил Льюк, преодолевая волнение.
— Есть, в джипе.
Джози моментально влезла в машину, нашла дорожный холодильничек и завернула пригоршню льда в бумажное полотенце.
— Вот, — сказала она, вернувшись бегом и протягивая самодельный компресс пострадавшей.
— Спасибо. — Консуэла положила лед на ногу, не переставая стонать.
— Та самая лодыжка, которую она сломала весной, — встревожился Мануэль.
— Консуэла, ты можешь встать? — спросил Льюк.
— Не знаю. Даже пробовать и то больно.
— Нельзя опираться на ногу, пока ее не осмотрел врач, — сообразила Джози. — Раз это больная нога.
— Вы правы, — ответил Льюк, — Мануэль, тебе придется немедленно везти жену в город и сделать рентген. Возьми джип. — Он протянул ключи от машины.
— А как же ночной лагерь? — простонала Консуэла.
— Не волнуйся, я все сделаю, — ответил Льюк.
— Да мы можем обойтись и без лагеря, — вмешалась Джози. — Они нас подбросят до ранчо.
— Это двухместный джип, — отрезал Льюк. — Мы все не поместимся, а нам с вами и здесь будет неплохо.
На губах экономки мелькнула тень улыбки; а может, показалось? Льюк кое‑что заподозрил и нахмурился, но тут же отверг эту мысль.
Нет. Было бы несправедливо по отношению к Консуэле даже думать так. Она, конечно, неисправимая сваха, но вряд ли зашла бы так далеко — разыгрывать «адскую боль» лишь для того, чтобы оставить его наедине с Джози.
А если все‑таки?
Льюк перевел взгляд на Мануэля и сразу откинул все сомнения: лицо испанца было серым, на лбу — глубокие нервные складки. Было ясно, что даже если Консуэла притворяется, супруг ничего об этом не знает.
Двое мужчин с трудом усадили упитанную экономку на сиденье машины, Мануэль сел за руль.
— Мануэль, если повреждение не опасно, может, ты… — Льюк прервал себя на полуслове. Просить Мануэля покинуть больную жену и вернуться сюда лишь ради того, чтобы я не оставался наедине с Джози? Не хватит совести. Сказать ему, чтобы он прислал сюда другого работника? Нет, в этот час все уже давно дома, со своими семьями.
Да Господи Боже мой, подумал Льюк, в конце концов, мы с Джози взрослые люди. Вполне можем обойтись и без дуэньи.
— Ладно, ничего. Позаботься о Консуэле. Только утром пришли за нами джип.
Мануэль кивнул. Забрав с заднего сиденья холодильничек и последнюю сумку с припасами, Льюк какое‑то время стоял на месте, глядя на отъезжающих.
Как только исчезли огни задних фар, стоявшая рядом Джози подавила тяжелый вздох:
— Бедная Консуэла, мне ее так жалко!
— Мне тоже. Не дай Бог, она снова сломала лодыжку.
— Мануэль так нервничал, — вслух размышляла Джози, — видно, очень переживает за жену.
— Ничего странного. Он ее обожает.
— Да и она его тоже. Им повезло: они нашли друг друга.
Простая фраза, казалось бы, но Льюк почувствовал в ней глубокий личный смысл. Внезапно приоткрылись проблемы в собственной жизни, и от тяжелой, ноющей пустоты заболела душа.
Солнце быстро скатывалось за деревья, его слабеющие лучи окрасили облака в размытые розовые, оранжевые и сиреневые тона. Льюк указал на тропинку:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});